Ранним вечером проходя мимо парка, расположенного рядом с моим домом, я увидела лежащего на улице человека.
Этот парк полюбился маргиналам всех мастей. С утра они занимают скамейки, чтобы не только насладиться золотом осени, но и в тёплой и непринуждённой обстановке излить друг другу душу, периодически употребляя спиртные напитки.
Я хотела пройти мимо лежащего на земле, но остановилась в нерешительности.
Было начало октября, ночью температура опускается ниже нуля. Не каждый переживёт октябрьскую ночь, расположившись на земле, даже в обнимку с бутылкой сорокоградусной злодейки. А этот не обнимал никого. Лёжа на боку, с пеной на губах, он протягивал руку в пустоту и мычал что-то нечленораздельное.
Я спросила его:
– С вами всё в порядке?
Он уставился на меня бессмысленным взглядом, но ничего не сказал.
Вызов скорой
Недалеко от меня, на скамейке, сидела женщина неопределённого возраста, с помятым лицом.
Она рассказала мне:
– Я заметила его недавно. Возможно, у него эпилепсия, и он в припадке свалился. Не знаю, что делать. У меня нет телефона, чтобы позвонить в скорую. Все проходят мимо, только вы остановились.
Держа в руках телефон, не могла сообразить, какой номер набрать. 03? 003? 02? В итоге решила, что коли Россия – близкий друг Америки, стоит попробовать позвонить на номер 911. Попытка увенчалась успехом, и я обрисовала оператору ситуацию. Оператор просила ждать на месте.
Я села рядом с женщиной. Через минуту к нам подошёл мужчина – как потом оказалось, брат этой женщины – и вместе мы подняли бедолагу и усадили на скамейку.
Брат и сестра, отойдя в сторону, начали обсуждать что-то своё.
Беседа с Чингизом, боксёром и женатым человеком
– Я Чингиз, – заявил человек, недавно лежавший на земле. От него шёл слабый спиртовой дух.
– Я Анна, – ответила я.
Чингиз продолжил:
– Я боксёр. Я татарин. Я авторитет. Я женат. У меня есть дом.
– Это хорошо, – сказала я.
Помолчав, Чингиз добавил:
– У меня есть дети. И внуки, – глаза его увлажнились.
Задав ему несколько вопросов, решила оставить попытки узнать его адрес. Он мог говорить только то, что он татарин, боксёр и авторитет; что женат и у него есть дети. Глядя на его потрёпанный вид, я бы не взялась утверждать, что у него есть дом.
Я смотрела на его морщинистое лицо, выцветшие глаза, спутанные волосы. Рой сумбурных мыслей проносился у меня в голове. “Этот человек – такой же, как и я. Я могла бы быть на его месте, а он – на моём. В этой вселенной он валяется на земле, а в другой будет править народами. Почему нет?..”
Спустя 20 минут к парку медленно подъехала скорая и точно в сомнении остановилась напротив нас. Продираясь сквозь парковые кусты, врач сурово сказала:
– Вы чего руками не машете? Мы знаем, что ли, к кому тут подъезжать?
Она была права, надо было подать какой-нибудь знак рукой.
Сотрудники бригады скорой помощи взяли Чингиза под руки и повели к машине. Чингиз попросил дать ему время сходить по малой нужде. Мы терпеливо ждали, пока он сделает дело.
Перед тем, как двери скорой закрылись, Чингиз протянул руку для рукопожатия. Я пожала его руку, и он уехал.
Я стояла на улице, а рядом, в хороводе листьев, подсвеченных заходящим малиновым солнцем, проходила осень. Мне чудилось, что от этого рукопожатия в мой разум ворвалась музыка из высших миров, и образы небесных сфер и танцующих галактик всколыхнули внутри меня океан бессознательного.
В тот день я поклялась не тратить жизнь попусту. Малиновое солнце было свидетелем.
Но, похоже, клятву исполнить не получится.
